Об авторе

Об авторе

Липовский Игорь Павлович (Igor P. Lipovsky), известный востоковед, доктор исторических наук, профессор Бостонского университета, директор Бостонского Центра библейских исследований.

Родился в 7 марта 1950 г. в Москве. В 1972 г. окончил Институт Восточных языков при МГУ (ныне ИСАА при МГУ) по специальности историк-востоковед, референт-переводчик. Два с половиной года работал в советском представительстве в Турции, шесть лет в Институте научной информации по общественным наукам АН СССР в Москве. Пять лет был внештатным переводчиком с турецкого, французского и немецкого языков. В 1987-1993 гг. преподавал в Хайфском, а затем в Тель-Авивском университетах на кафедрах истории Ближнего Востока.  В 1990 г. в период первой палестинской интифады служил добровольцем в боевых частях израильской армии. В 1993-1995 гг. работал в качестве visiting professor в Санкт-Петербуржском университете. В 1995-1997 гг. был приглашен читать лекции в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе (UCLA), с 1998 г. ведет научные исследования в области библеистики в Бостонском университете.

В 1996 г. за лучшую книгу о турецком левом движении на английском языке был награжден Ассоциацией историков Турции. В 1997 г. за серию лекций и статей о Центральной Азии получил Humanities Award от Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. За исследования текстов Ветхого Завета дважды удостоен престижной премии Американского общества библейской литературы.

И.П. Липовский – автор многочисленных книг и статей на английском и русском языках как в области библеистики, так и истории Ближнего Востока и Центральной Азии. В настоящее время живет под Бостоном, имеет американское и израильское гражданства. Публикуется преимущественно на английском языке.

Женат, трое сыновей и дочь.

 

Из воспоминаний автора о своих корнях

 «В советское время карьера человека зависела не столько от его деловых качеств и способностей, сколько от национального и социального происхождения. Чтобы иметь хорошие шансы на интересную работу или на продвижение по службе, надо было быть, во-первых, «посконно» русским, а во-вторых, происходить из семьи рабочих и крестьян. В этом плане мне «не повезло». Я родился 7 марта 1950 г. в Москве в межнациональной русско-еврейской семье. Мой отец, Павел Ильич Липовский, инженер по образованию, происходил из семьи московских и минских купцов I гильдии. Дед отца – Малявский Захар Самуилович был одним из руководителей и спонсоров еврейской общины в Минске. Нынешняя улица Энгельса в центре Минска до революции носила имя моего прадеда, тем более, что все дома на ней принадлежали ему. Бабушка отца – Рахиль Файбишевна Годер происходила из семьи еврейских помещиков Белоруссии (не арендаторов!), что было необычайно редким явлением для России того времени. Она рано лишилась своих родителей и, когда вышла замуж за З.С. Малявского, целиком посвятила себя благотворительности.

Московскую ветвь семьи отца представляли мой прадед, Иосиф Юльевич Липовский и его тесть Лазарь Дурмашкин, оба купцы I гильдии. Первый владел игольной фабрикой (близ нынешнего театра на Таганке) и несколькими магазинами в Москве, второй был владельцем московских кожевенных предприятий. До сегодняшнего дня сохранился один из домов нашей семьи – трехэтажный особняк на Чистых прудах (дом № 9), где сейчас расположилось посольство Казахстана в России.

Моя мать, Липовская Нина Николаевна, педагог по образованию, ведет свое происхождение из русско-английской семьи известных в дореволюционной России промышленников и купцов. Дед матери,  английский предприниматель Мартин Робинсон, приехал в Российскую империю по торговым делам. Сначала он остановился в Риге, затем обстоятельства привели его на Верхнюю Волгу, в Рыбинск. Здесь мой прадед-англичанин женился и, породнившись с известным русским купцом и промышленником, навсегда остался в России. Впрочем, семья матери состояла не только из промышленников и купцов. Незадолго до Октябрьской революции отец матери, мой дед, Николай Мартынович Робинсон, плававший тогда по Волге капитаном парохода (принадлежавшего его отцу), встретил и полюбил простую крестьянскую девушку – Александру Алексеевну Белову, которая вскоре стала ему женой, матерью его детей, а много лет спустя моей любимой бабушкой. Родители, потрясенные этим неравным браком, заключенным против их воли, лишили сына наследства и разорвали с ним всякие отношения. Однако последовавшие вскоре события в России сделали неактуальной не только проблему наследства, но и собственности вообще, ибо все стало общим и «ничейным».

За несколько лет до этого, в 1912 г., другой мой дед, Илья Иосифович Липовский, женился на моей бабушке, Розе Захаровне Малявской. Вероятно, это был брак не столько по любви, сколько по расчету. Он представлял собой союз двух богатых купеческих семей, Липовских и Малявских, происходивших изначально из одного и того же Минска. Первым, в 1914 г. родился мой отец, Павел, а через четыре года появился его брат – Александр, ставший намного позже известным в советское время драматургом и моим любимым дядей Аликом. Как это было принято тогда в состоятельных семьях, к мальчикам взяли няню и гувернантку. Няней стала Паша – пожилая русская женщина из крестьян, а гувернанткой – Герда, немка из Прибалтики. Так случилось, что из всей прислуги, только эти две женщины остались в доме после революции и стали фактически частью нашей семьи.

Октябрьский переворот 1917 г. изменил судьбу моей семьи. Обе дочери моего прадеда Иосифа Юльевича Липовского уехали в Париж, навсегда покинув Россию. Сначала уехала Софья вместе со своим мужем и сыном. Потом, уже в 1924 г. за ней последовала Евгения Липовская, которая была в Москве актрисой МХАТа и одной из любимых учениц Вахтангова. Во Франции Евгения продолжала выступать с русскими артистическими труппами, которые включали тогда лучших актеров России. Там же, в Париже, она вышла замуж за Андрея Седых, литературного секретаря известного русского писателя Бунина. Впоследствие, после оккупации немцами Парижа, ей пришлось бежать вместе с мужем на юг Франции, а оттуда в США, в Нью-Йорк.  Америка стала новой родиной как для Евгении Липовской, выступавшей под именем Женни Грей, так и для ее мужа, ставшего со временем главным редактором, а затем и владельцем газеты «Новое русское слово». Моему отцу не суждено было увидеть больше своих теток, но его двоюродный брат Роберт не забыл своих родных: когда в 1962 г. он, в качестве совладельца авиакомпании Dassault, приехал в Москву вместе с военным министром Франции Месмером, то первым делом попросил о встрече с моим отцом и дядей.

В отличие от своих сестер, оба сына И.Ю. Липовского – мой дед Илья Иосифович и его брат Аркадий – остались в России. Илья Иосифович по-прежнему работал инженером на фабрике, которая раньше принадлежала его отцу, а Аркадий продолжил учебу в консерватории.

В противоположность Липовским, никто из большой семьи Малявских Россию не покидал. Правда мой прадед Захар Самуилович, стараясь дать своим девятерым детям как можно лучшее образование, послал сыновей учиться в университеты Германии, Франции и Бельгии. Например, Семен Малявский, любимый бабушкин брат, закончил университет в Льеже (Бельгия). Что касается образования дочерей моего прадеда, то оно, хотя и ограничилось минской гимназией, включало в себя весьма обширную программу из частных уроков на дому. Так, самая младшая из них, Дина Захаровна, с которой мне довелось общаться больше всего, знала в совершенстве пять иностранных языков, прекрасно играла на фортепьяно и разбиралась в истории искусства. Из всех дочерей моего прадеда только моя бабушка, предпоследняя из его детей , провела долгое время за границей. Сначала, когда у нее возникли проблемы с легкими, отец отправил ее на год лечиться в Швейцарию, потом она жила в Италии и, наконец, закончила институт косметологии в Париже. Знание секретов французской косметики очень помогло бабушке позднее, в советское время, это был тот самый ключик, который открывал сердца жен советских вождей и помог ей уберечь родственников в период большого террора. Вообще, моя бабушка была любимой дочерью у своего отца и он никогда и ни в чем ей не мог отказать. Зная это, ее мать, моя прабабушка, часто посылала дочь к Захару Самуиловичу, когда нужны были дополнительные деньги на нужды благотворительности, например дать приданое для бедной еврейской невесты или обеспечить сирот.

Я покривил бы душой, если бы стал утверждать, что мысль от отъезде из России была чужда моему минскому прадеду. Как вспоминала моя бабушка, где-то во времена первой русской революции царская администрация задумала организовать еврейский погром в Минске. В город пригнали казаков, и среди еврейского населения, составлявшего в те годы добрую половину жителей Минска, поползли слухи о готовящихся убийствах, грабежах и насилиях. Именно тогда у отца моей бабушки возникло намерение навсегда уехать в Америку. Но продать дома, магазины, фабрики в кратчайший срок и без больших потерь было невозможно.  Поэтому мой прадед нашел другое решение. Он вместе с другим купцом дал взятку в 50 тысяч рублей, крупную по тем временам сумму, одному из высокопоставленных чиновников в Петербурге. В результате казаков убрали из города под каким-то благовидным предлогом и погром не состоялся. Так, на беду свою мой прадед остался в России…»